В багрец и пурпур царский облекись.
Заботы – с плеч! Умойся солнцем звонким!
Бальзам на душу – этот яркий лист.
Становишься на миг почти ребёнком.

Прозрачен воздух. День чуть-чуть горчит.
Улыбка в состоянии полёта.
И ясен мир. И ты ему открыт.
И впереди – божественное что-то.

2001

* * *

Промокли доски у забора,
и хризантемы полегли,
и листья шлёпаются споро
в сырые рытвины земли.

Ещё немного – хлынет стужа,
но что нам с этого, дружок!
Синички над кормушкой кружат
и в дом летят «на огонёк»,

заглядывая в окна. Клювом
стучится дятел в двери к нам
на смех кудахтающим курам
и вездесущим воробьям.

Растит колючек тёплый улей –
дань кактусов – домашний сад.
И в белоснежном вихре тюля
на волю бабочки летят!

2001

* * *

По свиткам осени – шафранным,
сакральным, – по следам дождей
ты окунаешься в нирвану,
в то, что скрывается за ней:

в сырое логово оврага,
его зеркал суровый блеск.
...Сухой румянец волчьих ягод
и глины огненный замес

жук в мироздание скатает.
Соломка, кожица, труха,
и власяница золотая,
и прорицанье родника,

и жезл гусиных клиньев дальних,
и скрип обветренных стволов...
То, что пребудет изначально
(ab ovo*) сжатым слепком слов.

Откуда эти вздохи Леты,
смычки, сонеты, серебро?
Войди в дожди и струи света
для излеченья. На добро.

Как очищение прохладой,
как облечение в шафран. –
Так жёлтых ливней серенадой
ты посвящён в осенний сан.